Город Александров, не избалованный вниманием киношников, может добавить к своему кинематографическому рейтингу жирный плюсик. С недавних пор в поселке Светлый обосновался ведущий каскадер СССР по конным трюкам в кино, потомственный казак и руководитель единственной в стране группы каскадеров "Казаки" Евгений Богородский. Накануне шестидесятилетнего юбилея каскадера, который он будет отмечать 20 августа, Евгений Артёмович ответил на несколько вопросов корреспонденту "Уездного города А".
— Ваша любовь к лошадям — это откуда? Из детства?
— Я потомственный родовой казак. Мои предки — наследственные конники с нижнего Дона. Отец, его братья и деды еще в 1930-е годы работали на конных военных заводах и выводили азово-черноморскую породу лошадей для кавалерии. А после Великой Отечественной войны отец работал на военном заводе имени Фрунзе, где я и родился. У меня в паспорте в строке место рождения значится: Ростовская область, Сальский район, конезавод имени Фрунзе. Так что любовь к лошадям у меня привита с детства.
— Казак — это национальность, социальный статус или что-то еще?
— Это образ жизни, это духовность, это особое сословие, это такой особый дух казачий. Нельзя сказать, что казаки — это чисто русские. Казаками были и грузины, и армяне, и осетины, и калмыки, и башкиры. Я вам сейчас расшифрую казачий флаг Всевеликого Войска Донского. Верхняя полоса — синяя, в середине — желтая, внизу — алая. Синее — это донские казаки, желтая — это тоже казаки, но иной веры (калмыки), а алая — это русские.
Казаки — это свободные люди, которые не могли терпеть произвола. Они всегда были на границе рубежей. Они раздвинули границы России, расширили, укрепляли и держали их. Хоть на Кавказе, хоть на Кубани, хоть в Сибири.
История казачества насчитывает не одну сотню лет. Казаки были еще при Чингисхане, тогда их называли "косаги" или "ватаги". Если перевести тюрское название "косак" — то это значит "вольный", "свободный". Говорят, что алые лампасы на казачьих штанах произошли от вольных скифов, которые нашивали кожаные полосы, предохраняющие их от скользящих ударов. Казаки с детства, как и мамлюки воспитывались для войны. Только мамлюки — это была военная каста в Египте из числа рабов, которых с детства воспитывали конному военному боевому искусству. А казаки всегда были люди вольные, и эта вольность очень не понравилась советской власти. После революции в 1918 году был издан приказ расказачить, раскулачить и уничтожить казаков. Помимо казаков, были массовые выселения с исторических мест карачаевцев, чеченцев, других народов и народностей. В 1956 году их всех вернули и всех реабилитировали. А казаков не реабилитировали.
— А как вы относитесь к возникающим в центральной России казачьим станицам и хуторам? В тех местах, которые, в общем-то, никогда не знали казачества. Как, например, хутор в селе Махра рядом с городом Карабаново?
— Я слышал, что здесь есть казачий хутор и женщина-атаман. Я, вообще-то, положительно отношусь к появлению таких хуторов. Если взять исторически, то станицы и хутора возникали и по пути передвижения казачества. Урал — не казачий край, но там, где ехали казаки и зимовали, появлялись станицы. Так, например, возникла Зимовниковская станица на Урале.
С местными казаками я еще не контактировал, потому что я по натуре вольный казак. Я состою в каких-то обществах, сообществах. Но для меня главное — чем я занимаюсь: возрождение конных казачьих традиций.
— Как вы попали в кино? Без лошадей здесь, конечно, не обошлось?
— Я уходил в армию из конного завода имени Буденного в Сальском районе, где я тренировался у чемпиона Европы и заслуженного мастера спорта Валентина Захаровича Карелкина. Когда пришел из армии, то хотел опять к нему идти тренироваться. Но пока он был на каких-то сборах, я начал работать, занимался другими видами спорта. В Сальске я занимался тяжелой атлетикой, легкой атлетикой. Я был кандидатом в мастера в тяжелой атлетике, а в легкой — «набегал» до первого разряда. Предпочитал короткие дистанции 100 и 200 метров, так как у меня такая взрывная сила была. Ну и с конем я был всегда. В то время я уже был кандидат в мастера по конному спорту. И вот в 1978 году на конный завод имени Буденного приехал снимать фильм "Ищи ветра" прекраснейший режиссер Владимир Павлович Любомудров. И то ли в шутку, то ли в серьез сказали, что будут набирать каскадеров. Нужно на тачанке поскакать, стрельба-пальба, белые-красные. И тачанка летит с обрыва в реку Маныч. И не могут найти такого лихого, который бы с тачанкой управился. А я занимался и упряжками, и на тачанках. Подумал, что надо попробовать. И мне решили сделать проверку. Проверка такая: дают норовистого коня, который долго не работал и который может и скидывать, и сбрасывать. А я уже знал все эти уловки и хитрости. Быстренько казачье седло собрал, коня оседлал, в деннике минут десять его шагал и двигал. Только вывел его из конюшни и вижу, что он начинает храпеть, сопеть. Я быстренько прыгнул на него, голову опустить между ног ему не даю — и двинул в степь. Режиссер думал, что все: я где-то кувыркнусь вместе с конем. А я минут через пятнадцать вернулся, и конь был уже спокоен. И Любомудрову я приглянулся. Сам он потом рассказывал много легенд: что он меня якобы на обочине нашел, где я сидел в пыли. И эту байку даже опубликовали в какой-то большой газете еще в 1980-е, когда я уже стал известным каскадером. Ну, а я с того первого фильма так вот и ищу свой ветер.
— Владимир Любомудров дал вам, что называется, путевку в жизнь, а вернее, в кинематограф. Вы не подсчитывали, во скольких фильмах приняли участие с тех пор?
— В кино я работаю уже 34 года и за это время поучаствовал в полутора сотнях фильмов: "Веселая хроника опасного путешествия", "Эскадрон гусар летучих", "Русские в городе Ангелов", "Ярослав. Тысячу лет назад", "Тарас Бульба", "Царь" и другие. Я выступал и как каскадер, и как постановщик трюков. В советское время были такие курсы при ВГИКЕ — повышение квалификации каскадеров. И я их закончил. В основном я выступаю как каскадер-конник, хотя делал трюки и на автомобилях, и на мотоциклах. Я готовлю лошадей для трюков, занимаюсь дрессурой, объезжаю лошадей, что называется «напрыгиваю» лошадей на воду, на огонь, на взрывы. Чтобы лошади не боялись ни выстрелов, ни музыки, ни кустов, ни флагов.
Довелось мне поработать и за рубежом. У меня была группа казаков-каскадеров, с которыми мы выступили перед королевой Нидерландов Беатрикс. Со вторым составом работал в китайском Шанхае с монголами и американскими каскадерами. Работал в Америке, где были мои друзья-каскадеры Виктор Иванов и Алан Диамбеков. Но я там не прижился, в этой Америке, пробыв пять лет, вернулся домой.
— На мой взгляд, сейчас в России, по сравнению с Советским Союзом, стали снимать меньше костюмированных исторических фильмов, в которых было бы задействовано большое количество лошадей. Востребованность меньше?
— Связь человека с лошадью была на протяжении тысячелетий. Лошадь рядом с человеком была и в бою, и в труде. Без нее никуда. А сейчас снимают сериалы, мыльные штучки-дрючки, в которых лошади уже не нужны. Я помню, когда начался этот технический прогресс в 1950-е годы, я был пацан из сельской местности. Мой отец всегда был с лошадьми, а я с ним. У сверстников родители работали трактористами и шоферами. Они хвастались: мой отец пересел на новый автомобиль, какой-нибудь ЗИЛ или ЗИС. Другой говорил: а моему отцу дали новый самоходный комбайн, который уже не нужно было за собой таскать трактору. А потом стали покупать автомобили и мотоциклы. Горбатые "Москвичи"-401 тогда казались неимоверными машинами.
И вот этот прогресс докатился до кино. Что мне не очень по душе — современные режиссеры очень много компьютеризируют. Живые каскадеры есть, но нас "клонируют" — ставится зеленый экран, а мы перед ним трюкуем. Ушли времена "Войны и мира", когда по инициативе Сергея Бондарчука при "Мосфильме" появился 11-й отдельный кавалерийский полк, предназначенный для киносъемок. Набирали туда цирковых джигитов, спортсменов-конников из Ставрополя, с Кавказа, Кубани. Оттуда, где было казачество, и испокон веков прививалась любовь к лошади.
Хотя вот в "Тарасе Бульбе", несмотря на то, что есть компьютерные дорисовки, но и лошадей тоже большое количество задействовано — в некоторых эпизодах 400-500 голов.
Совсем без графики своего "Чингисхана" снял Бодров-старший — там и трюки, там и езда. Вот это — масштабно. Понятно, что сейчас легче заплатить компьютерщикам, чем возиться с такой массой лошадей.
Но дело не в этом. В чем большая разница и отличие современного отечественного кино от зарубежного? Современные режиссеры и продюсеры не делают подготовительного периода. На роль героев приглашают физически неподготовленных актеров, которые не могут с лошадью справиться. Они боятся на ней сидеть. Дали роль — будь добр, работай над ней. Не только текст учи, но и работай физически. Я видел актеров, которые великолепно сидят в седле: Омар Шариф, Александр Домогаров, Сергей Безруков, Сергей Гармаш, Михаил Боярский, Владимир Конкин, Евгений Жариков. Вот это актеры, которые умеют владеть собой не только, когда за столом сидят.
— Ну, а ближайшими своими планами поделитесь?
— Сейчас я задействован одновременно в трех новых фильмах: «Уланская баллада», «Василиса Кожина» и "Сокровища озера Кабан", где царя Ивана Грозного играет Гоша Куценко. Еще мечтаю поставить номер "Скифы", где всадники будут стрелять из коротких луков на скаку. А еще я узнал, что в следующем году Александровскому кремлю исполняется 500 лет. Так что надо будет что-то придумать к этой знаменательной дате.
Эдуард Егоров,
фото автора.